Когда
речь идет о стране, подарившей миру шахматы, неудивительно, что тупик, в
который зашли переговоры по санкциям между Ираном и США, напоминает
игру двух неумелых игроков. Тегеран раз за разом совершает неудачные
ходы, Вашингтон играет лучше, но не имеет возможности поставить шах и
мат.
События этой недели дали надежду на то, что постоянно
ужесточаемые санкции на нефть, установленные Западом в отношении
предполагаемой программы ядерного вооружения Ирана, возымели действие.
Великобритания
и Франция в настоящее время работают над запретом на импорт нефти в ЕС
из Ирана, а США, с помощью поправки к закону о национальной обороне,
принятой в 2012 году, попытается прекратить ведение дел с Центральным
Банком Ирана. Из-за разногласий, касающихся условий предоставления
кредита, ведущая китайская нефтеперерабатывающая компания «Синопек»
сократила свои январские закупки иранской нефти вдвое, а поставка нефти
из Саудовской Аравии увеличилась на треть. Именно для этой цели и была
принята поправка: сузить круг потребителей Ирана до Китая и нескольких
других стран, дав им таким образом возможность требовать скидку и
снизить прибыль Исламской республики.
Этому предшествовала
поразительная эффективность санкций в отношении Сирии, где экспорт нефти
снизился до ничтожных показателей, а «Шелл», «Тотал» и другие западные
компании покинули рынок. (Это, конечно, не остановило убийства, и Сирия —
всего лишь малозначительный игрок на глобальных нефтяных рынках.)
Реакция
Ирана была на удивление панической. Едва ли ужесточение санкций стало
неожиданностью — над ним работали многие месяцы; да и Исламская
Республика живет в условиях тех или других санкций на нефть со дня
своего рождения уже 30 лет.
Одним из признаков паники
является усиливающаяся риторика Ирана, касающаяся месторождений
энергоносителей, к которым имеют доступ и соседние страны. В ноябре
министр нефти Ирана Ростам Гассеми, командир «Сепаха» (Стражей
Исламской революции), объявил, что разработка «общих месторождений»
будет ускорена. Далее, 22 декабря, представитель комитета по вопросам
энергетики меджлиса Эмад Хоссейни заявил, что арабские страны объединили
усилия для того, чтобы красть нефть и газ из общих зон, которые
простираются и на территорию Ирана. Его обвинения касались, прежде
всего, Катара, с которым Иран является совладельцем крупнейшего в мире
месторождения природного газа, а также Кувейта и Саудовской Аравии.
Иракский «Блок-9», расположенный на иранской границе, который так жаждет
заполучить Иран, будет продаваться с аукциона в марте. Этот вопрос тоже
требует внимания в связи с тем, что Иран захватил нефтяную скважину на
границе в 2009 году. Вопрос об общих месторождениях эпизодически
всплывал на поверхность в течение нескольких лет, но звучащие сейчас
провокационные высказывания о них оказывают давление на арабских
соседей Ирана.
В тот же день, когда было сделано заявление
Хоссейни, адмирал Стражей Исламской Революции объявил о проведении
военных учений в Ормузском проливе, через который проходит транзит около
40 процентов мировой торговли нефтью. Многие считают, что вероятной
реакцией Ирана на дальнейшие санкции или военное вмешательство станет
блокада Ормузского пролива, но в реальности Соединенные Штаты могли бы
быстро, что вполне вероятно, возобновить движение по проливу и были бы
поддержаны Европой, Индией, Китаем и всеми остальными ведущими нефтяными
импортерами. (Также стоит отметить, что практически весь объем экспорта
из Ирана проходит через пролив.)
20 декабря полуофициальное
новостное агентство Mehr News объявило, что Иран заблокировал импорт из
ОАЭ, торговля с которыми составила 15 миллиардов долларов в 2011 году,
чтобы наказать их за поддержку санкций США. Министр иностранных дел
Ирана немедленно опроверг это предположение, но ущерб был нанесен:
иранский риал упал на 10 процентов по сравнению с долларом, так как
торговцы поспешили избавиться от валюты, и цена на риал упала вдвое за
последние несколько месяцев.
Понижение курса риала также
является частью политики президента Махмуда Ахмадинеджада, направленной
на сокращение бюджетного дефицита до парламентских выборов 2012 года.
Издержкой данной политики является увеличавшаяся инфляция, возросшая еще
в 2010 году из-за отмены субсидий на топливо и электричество (по
официальным данным 19 процентов, но неофициально оценивается до 28
процентов).
Плохое управление собственной экономикой и
нефтяным сектором причиняет Ирану больше вреда, чем санкции. Иран не
смог, что странно, использовать своих огромные энергетические ресурсы
стратегически — экспортируя газ в страны Персидского залива, предлагая
Европе реальную альтернативу российскому газу или сделав такие
предложения по развитию нефтяных месторождений китайским компаниям, от
которых нельзя было бы отказаться.
Экономика Ирана в плохом
состоянии, а страна никогда раньше, начиная с первых лет революции, не
находилась в такой дипломатической изоляции. Но Вашингтону рано себя с
этим поздравлять.
Санкции на нефть — идея плохая, вне
зависимости сработают они или нет. Если они сработают, пострадают
союзники Америки, и некоторые экономически уязвимые страны, такие как
Греция, будут отрезаны от нефти как раз тогда, когда они меньше всего
могут себе это позволить.
Если же они завершатся полным
«успехом», и экспорт из Ирана будет действительно прерван, цены на нефть
вырастут, вгоняя мир обратно в новую рецессию. Тегеран также может
ответить проведением диверсией на предприятиях нефтяной отрасли в
соседних странах Персидского залива и дестабилизировать ситуацию с
помощью своих подконтрольных организаций в иракском нефтяном центре
Басре. Иран, оказавшийся в изоляции, вполне может позволить себе столь
опасную игру с мировой экономикой.
Однако вероятнее всего,
санкции на нефть не сработают, и огромный дипломатический капитал
окажется потраченным впустую. К примеру, Япония и Южная Корея, каждая из
которых 10 процентов своего импорта сырой нефти ввозит из Ирана,
отвергли санкции. Турция возобновила свой давний контракт на сырую
нефть в прошлую среду. И несмотря на свою пока что некомпетентную
реакцию, Иран будет в состоянии найти обходные пути вокруг ужесточенных
санкций на нефть: бартерная торговля, например, или контрабанда через
Ирак и Пакистан не без помощи искусных специалистов по борьбе с
санкциям, привлеченных выгодными сделками. Потери, связанные со
скидками, предоставленными Китаю, компенсируются высокими ценами,
вызванными этой напряженной геополитической ситуацией. Последнее
секретное оружие США — запрет на поставку бензина в Иран — вдохновило
Тегеран на давно запоздавшую реформу субсидий и увеличение мощностей
национальной нефтеперерабатывающей промышленности. В каком-то смысле,
конгресс США сделал Ирану одолжение.
Что касается общих
месторождений, потенциальное производство на которых составляет 1,1
миллион баррелей в день, то их развитием должны заниматься иранские
компании, связанные со Стражами Исламской Революции, которые невероятно
обогатятся на контрабанде, коррупции и уклонении от санкций. Тем
временем средний класс, исторически являющийся двигателем
демократизации, истребляется инфляцией и экономическим неблагополучием.
Санкции,
с геополитической точки зрения, имеют еще меньше смысла. Вступая в
бесконечную конфронтацию с Ираном, страной, ВВП которой составляет 2
процента, а военный бюджет — 1,5 процента от американского, Соединенные
Штаты делают подарок двум своим действительным соперникам: Китаю и
России. Китай, как было отмечено, извлекает пользу из заниженных цен на
нефть. Если санкции Центрального Банка будут работать так, как они были
задуманы, Китай, попробовав дешевой иранской нефти, вряд ли станет
работать над поиском выхода из тупика.
Тем временем российская
нефть «Urals» продается дороже, чем более высококачественная нефть
«Brent», (что нечасто бывает), так как европейские нефтепереработчики
отчаянно ищут альтернативы иранской нефти. И Кремль рад видеть
нейтрализацию своего главного потенциального соперника на газовом рынке в
ЕС.
Поразительно, насколько Соединенные Штаты иногда готовы
себе навредить. Несмотря на предполагаемое охлаждение отношений,
официальные лица США посетили Саудовскую Аравию с целью уговорить ее
побороть свое нежелание разделять с американцами «издержки» санкций,
«издержки», которые для Эр-Рияда означают продажу большего объема нефти
по более высоким ценам. Экономический урон, нанесенный США дорогой
нефтью, оцениваемый в пол триллиона долларов и вызванный десятилетиями
санкций на инвестиции в Иран, Ирак и Ливию, даже не упоминается.
Все
еще не отвеченным остается довольно важный вопрос о том, как США
планируют перевести какую-либо тактическую выгоду от санкций в
стратегический успех, — или хоть определить, что именно представляет
собой реальный «успех».
Ветераны ирано-иракской войны,
иранские сторонники жесткой политики видели, что их страна выживала и в
более сложные времена, чем сейчас, и, на их взгляд, выходила из них с
еще более сильной революционной страстью. Для них подчиниться санкциям, а
это значит пойти на значительные уступки по ядерному вопросу, было бы
политическим самоубийством.
Итак, пытается ли Вашингтон
отсрочить появление у Тегерана ядерного оружия до тех пор, пока ситуация
не изменится в неопределенном, но выгодном направлении? Такое поведение
вписывается в проводимую сейчас кампанию спецопераций по саботажу и
убийствам. Надеется ли он на то, что экономическое давление приведет к
власти прагматичных консерваторов, таких как бывший президент Али Акбар
Хашеми Рафсанджани или оппонент Ахмадинеджада Али Лариджани? Или же
Вашингтон сделал ставку на полный развал режима?
Таким
образом, для достижения успеха необходима дипломатическая изощренность и
понимание иранской политики, которое явно отсутствует. Для того, чтобы
вскрыть реальные противоречия в режиме, Западу нужно сделать
предложение, которое режим смог бы принять — в котором признавались бы
легитимные интересы Ирана, а также снимались бы некоторые санкции, что
послужило бы приманкой, побуждающей к сотрудничеству. Высший
руководитель Али Хаменеи и сторонники жесткой политики неизбежно и,
наверное, справедливо, отнеслись бы к подобной сделке как к Троянскому
коню, сооруженному для их устранения.
Мой совет? Не придавайте
значения бахвальству Вашингтона на этой неделе. Позиция Ирана может и
ослабла, но игра, несмотря на балансирование на грани, где на кону стоит
мировая экономика, пока, по сути дела, зашла в тупик.
'Foreign Policy ',
США
