Белокурая девочка лет десяти вбегает в комнату, хватает со стола мой
блокнот и немедленно подбрасывает до потолка. Через полсекунды туда же
отправляются две шариковые ручки. Прежде чем начать собирать страницы
разлетевшегося блокнота, едва успеваю перехватить диктофон и телефон.
«Маша, пожалуйста, не делай так», – ласково просит девочку
подбежавшая мама. Дело происходит в киевском центре «Школа життя» для
детей с особенностями в развитии.
Мысль о невоспитанных детях возникла бы у 95% украинцев, ставших
свидетелями такой сцены, происходящей где-то на улице. Остальные,
возможно, знают, что гиперактивность – это диагноз. Между тем до 2008 г.
о синдроме дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) у детей и
подростков в стране знали понаслышке даже многие детские врачи. В
феврале этого года в Минздраве, наконец, утвердили протокол, где
описано, когда и какую терапию следует назначать детям с подобными
симптомами.
По данным Украинского НИИ социальной и судебной психиатрии и
наркологии, СДВГ наблюдается у 12,2% школьников (среднеевропейский
показатель – не более 5%). Официальная статистика более радужная.
Скажем, в 2009 г. детей с гиперкинетическими расстройствами насчитали
всего 7860. При этом в Ассоциации психиатров Украины Фокус
уверяли, что эта цифра абсолютно не отражает реальной картины. Из-за
состояния детской психиатрии в Украине диагностировать расстройство
многие врачи пока не в состоянии.
Доверяй, но проверяй
Одна из главных проблем лечения – то, с какой лёгкостью врачи
назначают нейролептики или другие психотропные препараты, и то, как
безропотно многие родители с этим соглашаются.
– Медикаментозное лечение – крайняя мера. Если родители не хотят,
чтобы их дети стали подопытными кроликами, пускай узнают, чем лечат это
расстройство, прочитав на сайте Минздрава клинический протокол. И если
вашему ребёнку выписывают препарат, которого нет в этом документе, не
поленитесь хотя бы забить в интернет-поисковик его название, – призывает
родителей главный детский психиатр Минздрава Украины Игорь
Марценковский.
Другая проблема – дорогие лекарства. В Украине курс лечения
метилфенидатом – препаратом первой линии для медикаментозного лечения
СДВГ – стоит около 1500–2000 грн.
– В Европе доступны более дешёвые препараты, месячный курс лечения
которыми стоит менее 50 евро, – констатирует Игорь Марценковский.
Государству решить эту проблему не под силу, поэтому, как обычно, вся
надежда на энтузиастов. Школу – детский сад «Дитина з майбутнім» для
детей с особенностями в развитии Инна Сергиенко открыла несколько недель
назад. Пока здесь всего четверо детей, но уже очередь желающих.
7-летний Женя с синдромом гиперактивности – один из первых учеников
школы-сада. Только что пришёл с прогулки, где долго прыгал со скакалкой,
но с удовольствием качается на большом мяче, затем плюхается в бассейн,
наполненный цветными шариками из мягкого пластика. После этого
начинаются занятия: чтение, математика, уроки творчества. На каждого
ребёнка в школе приходится как минимум по одному преподавателю –
логопед, психолог, дефектолог, арт-терапевт, игротерапевт, логоритмист.
Психолог Татьяна Груша, руководитель Центра практической психологии
Pyrus, работает с детьми, в том числе и с гиперактивными, более 15 лет.
– Такие дети не могут долго удерживать внимание на чём-то одном,
поэтому в начале терапии занятия проводим индивидуально. Рисуем, лепим
из пластилина. Постепенно такие ребята становятся усидчивее, привыкают к
распорядку дня и правилам поведения. Но без родительской поддержки тут
не обойтись.
В Киеве часовой сеанс терапии у психологов в среднем стоит 200–450 грн.
Искать подход
45-летняя киевлянка Елена (фамилию просила не называть) для 8-летней дочери Ляли школьного учителя выбирала долго и упорно.
– У ребёнка гиперактивность с дефицитом внимания. При этом дочь
схватывает новый материал на лету, а предыдущая учительница объясняла
всё по 4–5 раз. На третьем круге объяснения Лялька вставала из-за парты и
выходила из класса, видимо, считая, что оставаться дольше нет смысла –
всё и так понятно. У учительницы – истерики, жалобы завучу. Нередко
преподаватели относятся к таким детям с брезгливостью, страхом,
ненавистью.
Выбирая следующего преподавателя, Елена с мужем не скрывали, что
ребёнок не совсем обычный, и при этом следили за реакцией. В конце
концов преподавателя нашли. На занятиях она даёт Ляле «суперважные»
задания, и пока та с ними разбирается, продолжает объяснять материал не
таким «быстрым» детям.
Министерство образования и науки Украины полагается на
сообразительность и находчивость учителей – рекомендаций, как работать с
гиперактивными детьми, не существует. Приходится изобретать велосипеды.
– У меня в седьмом классе есть такой мальчик, – рассказывает
преподаватель немецкого языка киевской школы №282 Татьяна Перекитная. – Я
придумала для него игру в помощника учителя. Когда вижу, что он больше
не может усидеть на месте, начинаем вести урок вместе. Я ему говорю,
какие вопросы задавать, он задаёт, дети отвечают. В итоге и я могу вести
урок так, как мне нужно, и дети довольны, и мальчик не стоит на голове.
Скачет и плачет
У Татьяны Тетериной трое сыновей. Средний, 9-летний Саша, гиперактивен.
– С возрастом он стал спокойнее. Но уроки до сих пор делает, меняя
два десятка поз, так же и ест. Первый класс словно мимо нас прошёл. Три
раза за год мы теряли портфель, а ручки я до сих пор покупаю оптом.
Хватает максимум на три дня: если не теряет, то ломает. Он понимает, что
так нельзя, но сдержать себя не может. Зато очень добрый, не способен
долго злиться и умеет прощать. Но сам просить прощения не умеет – в этом
году впервые у меня попросил. Друзей у него почти нет. Общается в
основном со старшим братом и его друзьями. Сначала они его неохотно
брали гулять, а сейчас, наверное, привыкли к его активности.
Общение с такими детьми – особое искусство. Детский психолог Центра
психологии семьи «Лелека» Татьяна Коваленко рассказывает, что мамы
нередко приходят к ней в истерике. Приходится объяснять, что
гиперактивность – это прежде всего проблема работы мозга. Среди причин
синдрома называют родовые травмы, преждевременные или трудные роды,
генетическую предрасположенность, плохую экологическую обстановку.
Некоторые учёные винят и консерванты.
– Я объясняю родителям, как вести себя с такими детьми. Очень важно
соблюдать режим дня. Если вечером у такого ребёнка повышается
активность, ни в коем случае нельзя насильно укладывать его в кровать.
Надо постепенно приглушать свет, звук в его комнате, сделать
расслабляющий массаж, искупать ребёнка. Со временем он начнёт засыпать
сам.
Обычно с психологами занимаются только дети. Для родителей – лишь
краткие консультации. За границей, к примеру в Израиле, другой подход.
Если диагноз установлен, в специализированный центр приглашают всю
семью, включая братьев и сестёр. Учат всех.
По наблюдениям медиков, при лечении синдрома к 14–15 годам состояние
ребёнка нормализуется. Но это при условии лечения, если его нет,
гиперактивность с возрастом никуда не исчезает. Остаются
неорганизованность, непоследовательность, импульсивность, а вместе с
ними и то, что принято называть «странностями» и «дурным характером».
– Гинеколог есть в каждой детской поликлинике, психиатр – далеко не
везде. А даже если и ведёт приём, то дают о себе знать наши ментальные
особенности: люди стесняются обращаться к этому специалисту. Из-за этого
многие проблемы детей остаются нерешёнными, – утверждает известный
педиатр Евгений Комаровский. – Очень важно выявить этот синдром в
детстве. По некоторым данным, до 80% заключённых – это бывшие
гиперактивные дети, которым мы вовремя не смогли помочь, потому что нам
было стыдно сидеть под кабинетом с табличкой «детский психиатр».
Тем не менее доктор Комаровский просит родителей не паниковать –
прежде всего нужно убедиться в правильности диагноза. Самый простой
способ сделать это – внимательно понаблюдать за своим чадом. Ребёнок с
СДВГ гиперактивен всегда и везде. А если дитя дома стоит на голове, а в
школе – тише воды, ниже травы, гиперактивность здесь ни при чём.
Анна Устенко, Фокус
